Салтово-маяцкие поселения на Керченском полуострове
В середине – второй половине VIII в. в Крыму появляются сотни салтово-маяцких поселений, при этом большая их часть приходится на Керченский полуостров. Относительно времени начала этого процесса исследователи большей частью единодушны, но его ход и причины остаются до сих пор предметом дискуссий. На опубликованных археологических картах, в основу которых были положены результаты разведок Д. Л. Талиса (1960 г.) и А. В. Гадло (1962 г.), на Керченском полуострове отмечено от 28 до 48 поселений. Однако эти цифры весьма отдаленно отражают реальную ситуацию.
Только по данным В. В. Веселова (разведки 1949-1964 гг.) поселений насчитывается не менее 170, а с учетом античных памятников, на территории которых найдены единичные фрагменты керамики VIII-X вв., таких пунктов зафиксировано свыше 250. И, хотя приведенные исследователем цифры нуждаются в дальнейшей проверке, они представляются гораздо более объективными, поскольку для южной части полуострова и его восточной оконечности атрибуция памятников В. В. Веселовым как салтово-маяцких поселений оказалась в большинстве верна.
Картографирование известных на сегодняшний день салтово-маяцких поселений Керченского полуострова позволило выявить ряд закономерностей в их размещении. Большинство из них располагалось в восточной его части, явно тяготея к Боспору и пролегавшим по Керченскому проливу морским торговым коммуникациям. Несколько десятков поселений обнаружено в северо-западной части полуострова, преимущественно на побережье Азовского моря. Юго-западная часть полуострова, как и в античное время, оставалась практически не заселенной. Освоению этого обширного региона препятствовали неблагоприятные физико-географические условия, прежде всего недостаток пресной воды и малопригодные для сельскохозяйственного использования солонцеватые черноземы и степные солонцы.
В зависимости от ландшафтных условий поселения можно разделить на две группы. Одни из них располагались на морском побережье, предпочитая удобные бухты, мысы и морские террасы. В степных, отдаленных от моря, районах они занимали долины степных рек, балки с сезонными водотоками, южные склоны холмистых гряд и возвышенностей. Гораздо реже заселялись вершины плато и холмов, причем, как правило, в том случае, если на них некогда располагались античные городища и поселения, руины которых были довольно привлекательны с утилитарной точки зрения.
В наиболее пригодных для проживания и эффективной хозяйственной деятельности районах, плотность населения резко возрастала. К их числу можно отнести окрестности горы Опук, балку Чикграл-Джилга в юго-восточной части полуострова, участок побережья Керченского пролива у пос. Эльтиген и некоторые участки Азовского побережья. Не менее плотно была заселена ближайшая округа Боспора, особенно прилегающие к нему с севера долины рек Мелек-Чесме, Катерлез и Булганак.
Планировка и инфраструктура поселений изучены еще достаточно плохо, поскольку, за редким исключением, они не подвергались целенаправленным и широкомасштабным раскопкам. По всей видимости, большая их часть представляла собой группу обособленных и хаотично расположенных построек. Ориентированы они были в направлении СЗ-ЮВ, СВ-ЮЗ или по сторонам света и сооружались на расстоянии от нескольких метров до 150 м друг от друга. Между ними размещались хозяйственные ямы, очаги и зольники.
Поселений, имеющих плотную и регулярную застройку, обнаружить не удалось. Гораздо лучше изучены жилищно-хозяйственные комплексы, типология и эволюция которых были разработаны в работах А. В. Гадло и И. А. Баранова. Однако в последние десятилетия на Керченском полуострове были открыты жилища, которые по своему характеру и планировке не вписывались в предложенные схемы, в связи с чем появилась необходимость их расширить и скорректировать.
При разработке нового типологического ряда были учтены более трех десятков жилых комплексов, разделенных на восемь типов. К первому типу относятся бесстолбовые и каркасно-столбовые полуземлянки с неукрепленными бортами, раскопанные на поселениях Героевка-3, Пташкино, Эльтиген-Западное и Тиритака. Именно этот тип жилищ первым получил распространение среди салтовского населения Керченского полуострова. К первой половине – середине IX в. большинство полуземлянок были заброшены, но к практике их использования изредка обращались и в более поздний период.
Второй тип жилищ представлен полуземлянкой на поселении Пташкино, котлован которой по периметру обложен камнем. К сожалению, ввиду отсутствия датирующего материала она не имеет узких хронологических рамок. В третий тип объединены наземные однокамерные дома поселений Тиритака, Мирмекий, Героевка-2 и Героевка-3. Наиболее ранние из них датируются второй половиной VIII в., а к первой половине IX в. они составляли один из наиболее многочисленных типов жилищ.
К четвертому типу относятся однокамерные жилища с хозяйственной пристройкой, открытые на поселении Героевка-3. По-видимому, возводились они одновременно с обычными однокамерными постройками и функционировали не позднее первой половины IX в. Во второй половине IX в. появляются постройки пятого типа – двухкамерные дома-пятистенки, которые считают одним из наиболее характерных признаков византинизации салтово-маяцкой культуры в Крыму. Раскопаны они на поселениях Алексеевка, Мирмекий, Илурат, Героевка-2, Героевка-3, Героевка-6 и Осовины-I, при этом дом, открытый на поселении Героевка-2, представлял собой обособленную усадьбу с огороженным двором.
Одновременно с домами-пятистенками на поселениях Героевка-3 и Героевка-6 функционировали однокамерные и двухкамерные дома с округлой в плане пристройкой, а на поселениях Тиритака, и «Над источником» (г. Опук) – многокамерные дома со смежными помещениями, выделенные соответственно в типы VI и VII. И, наконец, в VIII тип объединены жилища, устроенные в античных склепах Кызаульского и Илуратского некрополей, однако некоторые из них все же следует трактовать как сезонные загоны для мелкого рогатого скота и убежища скотоводов.
Аналогов за пределами Керченского полуострова найти им не удалось. Таким образом, развитие салтовских жилищ Восточного Крыма прошло путь от традиционных для народов – носителей салтово-маяцкой культуры полуземлянок до домов-пятистенок и многокамерных построек, воплотивших в себе основные принципы византийского домостроительства. Однако представить их в виде эволюционного ряда с узкими, присущими только тому или иному типу построек хронологическими рамками, нельзя, поскольку в разные периоды одновременно функционировали жилища нескольких типов.
Остальные элементы сельской инфраструктуры представлены небольшими комплексами хозяйственных ям – зернохранилищ и зольниками. Относительно функционального назначения зольников сформировались две точки зрения. С одной стороны, предполагается их санитарно-бытовой характер, с другой – превалирует сакральная нагрузка. Но обе точки зрения располагают пока что достаточно ненадежной доказательной базой.
Действительно, среди многочисленного материала, обнаруженного в зольниках, преобладает бытовой и строительный мусор, а находки, которые можно было бы связать с отправлением культов, исчисляются единицами. Вместе с этим, их размещение среди жилых построек, на дневной поверхности и чаще всего без какого-либо ограждения, вряд ли можно признать удовлетворительной мерой, отвечающей даже самым заниженным санитарно-бытовым нормам.
Имеющийся в распоряжении исследователей археологический материал позволяет также охарактеризовать основные направления хозяйственной деятельности салтовского населения Керченского полуострова. На протяжении всего рассматриваемого периода основой экономики салтовских поселений оставались пашенное земледелие и приселищное животноводство. При этом главной растениеводческой отраслью являлось полеводство, ведущая роль в котором отводилась зерновым культурам – пшенице, ячменю, просу и ржи. Немаловажное значение сохраняло животноводство. Среди поголовья преобладал крупный и мелкий рогатый скот, свиньи.
По мнению И. А. Баранова, во второй половине VIII-X вв. животноводство салтовских поселений в Крыму носило приусадебный характер, с небольшим стадом у каждой семьи. Условия содержания скота позволяют классифицировать его как стойлово-выгонное. В течении дня скот выпасался на ближних пастбищах, а в ночное время размещался в кольцевых загонах, огороженных дворах и других, приспособленных для этих целей, легких сооружениях. Помимо земледелия и скотоводства жители салтово-маяцких поселений Керченского полуострова занимались домашними промыслами и ремеслами.
Развитию рыбного промысла в прибрежных районах способствовала мощнейшая сырьевая база Азовского и Черного морей, а также запасы самосадочной поваренной соли, добывавшейся летом из рапы соленых озер Керченского полуострова. Охота в отличие от рыболовства играла второстепенную роль, но тем не менее служила одним из основных источников получения пушнины и позволяла разнообразить мясной рацион. Одной из малоизученных сторон хозяйственной деятельности некоторых салтовских поселений Керченского полуострова остается нефтяной промысел, который заключался в сборе готового сырья из открытых источников Керченского нефтеносного района. Небольшая группа изделий и орудий труда свидетельствуют о развитии косторезного промысла, прядения и ткачества.
Особое место в экономике, вероятно, занимало железоделательное производство, но это предположение пока не находит подтверждения в археологических реалиях, поскольку металлургических производственных комплексов обнаружить на поселениях еще не удалось. Однако, месторождения Керченского железорудного бассейна разрабатывались, на что указывают находки шлаков и криц из керченской руды на городище Тепсень и Саркеле.
Не обнаружено на поселениях и гончарных мастерских, хотя, вне всяких сомнений, посуда салтово-маяцкого облика производилась на Керченском полуострове, о чем свидетельствует характерный только для этого региона состав формовочной массы, насыщенной разнообразными включениями из местного сырья. В глину добавляли карбонатные породы, морской песок, дробленную морскую ракушку, шамот, сухую глину, железистые частицы и крайне редко древесный уголь, солому и зерна злаковых культур. Местные гончары производили тарную, кухонную и столовую керамику.
К тарным сосудам относятся массивные горшки-пифосы и корчаги, к кухонной посуде – разнообразные по форме и орнаментации, горшки и котлы с внутренними ручками-ушками. Столовая керамика представлена немногочисленными находками небольших горшочков с ручкой и мисками. Среди керамических изделий специального назначения отметим маслобойки, крышки для горшков и светильники. Таким образом, местные гончары могли предложить широкий выбор керамических изделий для ведения хозяйства и других повседневных нужд. Однако на внешний рынок их продукция не поступала, то же самое можно сказать о большей части продукции других ремесел и промыслов.
Скорее всего, в роли основного торгового партнера для салтовского населения Восточного Крыма выступал Боспор, через его порт необходимые товары поступали также из других регионов Таврики и Южного Причерноморья. Постоянные контакты, вероятно, также поддерживались с населением Нижнего Дона, Приазовья, Таманского полуострова и Северного Кавказа. Таким образом, салтово-маяцкое население Керченского полуострова находилось в сфере экономического влияния не только Хазарского каганата, но и Византии, что неизбежно накладывало отпечаток на их политические, культурные и идеологические взаимоотношения.
Вопрос о времени и причинах «гибели» салтово-маяцких поселений Крыма остается дискуссионным и сегодня. По мнению А. Л. Якобсона, А. В. Гадло, С. А. Плетневой, Т. И. Макаровой и других исследователей, жизнь на них оборвалась на рубеже IX-X вв., что было связано с вторжением на полуостров печенегов. В. В. Кропоткин отнес эти события ко второй половине Х в., соотнеся их с усилением русской активности на Черном море. И. А. Баранов считал этот процесс следствием активизации византийской политики во второй половине X в. по восстановлению своей власти в Таврике.
В последние годы мнения вновь разделились. Одни исследователи видят причины катаклизма в последствиях похода хазарского «бул-ш-ци» Песаха в Крым во время византийско-хазарского конфликта в 930-х гг., другие же предлагают ограничить верхнюю дату салтовских поселений второй половиной IX в. Иными словами, все существующие гипотезы рассматриваются в русле внешней угрозы или военной конфронтации. Однако следов не только разрушений и пожаров, но и поспешных сборов на поселениях Керченского полуострова не прослежено. Тем не менее, поселения все же были покинуты, и причины массового переселения салтовского населения Крыма еще предстоит выяснить.
